Законы улиц. сборник - Илья Бушмин

– А вот и они. Это капитан Аксенов, это старший лейтенант Фокин. Они вчера Ханыгина брали.

– Капитан Долгов, Василий, – мужик протянул руку. – Оперативно-розыскной отдел, областное управление ФСИН.

– А что не так с Ханыгиным? – насторожился Аксенов, пожимая ему руку. – При чем тут ваша контора?

– С самим Ханыгиным все нормально. Но мы по своим каналам узнали о его задержании. А он пять лет назад проходил по делу Артема Жилина.

– Да, он был водителем в его банде, как раз наш отдел по ним и работал. А что случилось-то вообще?

Аксенов напрягся, чувствуя, что сейчас будет самое неприятное. И угадал.

– Вы ориентировки на розыск не читаете, да? – спросил Долгов. – Жилин. Он сбежал из колонии строгого режима.

Аксенов похолодел, мгновенно – словно это было вчера – вспоминая события пятилетней давности и уголовника по кличке Жила. Самого опасного преступника из всех, с которыми ему пришлось столкнуться за все годы работы. За десять лет работы опером в отделе по расследованию грабежей и разбойных нападений городского УВД…

– Как он вообще сбежал? – удивленно спросил Аксенов, ставя перед Долговым кружку с кофе. – Это же колония-строгач, сорок километров до ближайшего населенного пункта. Как ему удалось вообще?

– Там история интересная, конечно, получилась, – вздохнул опер ФСИН. – Начальника колонии уже турнули, двух его замов и нача оперчасти тоже… Вы новости не смотрели? Там несколько раз показывали сюжеты о побеге. Жила у нас теперь звезда.

– Много работы, за шоу-бизнесом не очень получается следить, – хмыкнул Фокин, закуривая. Покосившись на него, Аксенов встал и приоткрыл окно в кабинете.

– Их было трое, сам Жила и двое подельников, – сказал Долгов. – Лямку тянули спокойно, не высовывались, никаких нареканий, в личном деле только положительные характеристики. За это их взяли на работы в стройотряд, на строительство барака в промышленной зоне колонии. Столярами и плотниками… И вот там они сделали подкоп. Двадцать метров лаз, прикиньте? Прямо за забор.

– Двадцать метров? – изумился Фокин. – Фига се! И никто ничего не заметил? А землю они куда девали – ели, что ли?

– Землю по-тихому вывозили в тележках вместе с опилками. Земли было много, конечно, но работали они аккуратно, суки. Наши говорят, над подкопом они минимум месяц работали. То есть, сразу после того, как их в стройотряд определили.

– Ну а чего время терять, – согласился Аксенов. – А кто другие двое? Откуда?

– Да неважно. Их взяли быстро. После побега они ночью бегом добрались до придорожной закусочной, она была в десяти километрах от зоны. Ограбили ее, сторожа и продавщицу связали и избили. Там взяли тачку. И на ней налетели на кордон. Их взяли ДПСники, когда они по проселочным дорогам пытались в другую область рвануть.

– Их?

– Двоих подельников. Самого Жилы в машине не было. Они сказали, что Жила в закусочной взял только дробовик и по мелочи необходимые вещи: одежду, спички, еду. А куда ушел, не знают. Говорят, он с ними вообще никакими своими планами не делился, – Долгов покачал головой. – Ну и в итоге после этого целых полторы недели поисковые отряды прочесывали все вокруг, радиусом сто километров. Подключали вертолеты. И ничего. Жила как сквозь землю провалился.

– Может, его волки загрызли? – усмехнулся Фокин. – Там волки водятся?

– Скорее, он их загрыз, – хмуро буркнул Аксенов.

– Почему?

Аксенов вздохнул.

– Жила служил в разведроте ВДВ. Сначала срочную, потом пять лет по контракту… Его учили выживать в экстремальных условиях. И не только в лесу. Я вспоминаю сейчас… Когда мы его взяли, он хвалился, что если ему дать спички и нож – он сможет пару месяцев хоть в тайге, хоть в тундре продержаться.

– Все так, – мрачно согласился Долгов и протянул Фокину фотографию Жилина. – Ну и плюс посмотри на него…

Фокин присвистнул. С фото на опера смотрел здоровенный и короткостриженый амбал с квадратной челюстью, бычьей шеей и лютым взглядом.

– Фига се. Ему только бандосов в кино играть.

– Физподготовка спецназовца, плюс личные физические данные… Он с самого начала считался самым опасным из беглецов. Но все были уверены, что его удастся отловить. Когда стало ясно, что Жила ушел, объявили федеральный розыск. Он местный, так что сразу подключили нас.

– У него подружка была, – вспомнил Аксенов. – Мы пять лет назад Жилу как раз у нее на хате и брали, он там затихариться пытался.

Долгов кивнул, покопавшись в бумагах и протягивая Аксенову фото.

– Да, Светлана Кибирева. Мы в курсе. Зря, думаешь, свой хлеб едим?

Снимок был сделан во дворе и явно тайно от самой Кибиревой. Женщина лет 28—30, стройная блондинка, шла по двору жилого дома с пакетом продуктов в руке.

– Фотку наружка сделала?

– Само собой. Мы взяли под колпак и ее, и родителей Жилина. Наружка, прослушка сотовых и домашних – все, как полагается. Все-таки ищем особо опасного упыря, это не шутки.

– Честно говоря, после побега надо быть последним придурком, чтобы нарисоваться у предков или у своей бабы, – отметил Фокин. – А этот ваш Жилин, как я понял, не из придурков.

– Мы должны использовать все возможности, сам понимаешь, – пожал плечами Долгов. – А девчонка все эти пять лет писала Жиле на зону. Даже приезжала к нему на свиданки несколько раз.

– Только она?

– Еще мать, два-три раза за пять лет. Больше никого. – Долгов хмыкнул: – Я так понимаю, пять лет назад отдел разбоев всех его корешей пересажал, так что поля для работы вы нам не оставили. Мы покопались в досье Жилы, узнали про Ханыгина. Поставили его телефон на прослушку… А потом бац – узнаем, что вы его повязали. Ну, я ноги в руки и сразу к вам.

– Извини, – Фокин развел руками. – Мы о Жиле не в курсе. Даже о побеге только от тебя услышали.

Аксенов задумчиво потарабанил пальцами по столу.

– Ханыгин ведет себя странно. Сразу видно, что чего-то не договаривает. Может, боится. Его жена тоже сказала, что он странно себя вел в последние дни. А ведь это он тогда Жилу сдал.

– Так может, он боится, что Жила решит отомстить? – вопросил Долгов.

Чтобы проверить это, Аксенов отправился в ИВС. Конвоир привел Ханыгина в допросную. Тот выглядел помятым, под глазами уже проклюнулись круги – выспаться минувшей ночью ему явно не удалось.

– Как дела? Следак приходил? Что говорит?

– Завтра опознание хочет проводить, – буркнул Ханыгин.

– Это хорошо. Паша, почему ты про Жилу ничего не сказал?

Ханыгин вздрогнул.

– А что я должен был говорить?

– Ты сам знаешь.

– О чем?

– Ты знал, что он сбежал?

Ханыгин вздохнул, отвел глаза и нехотя пробурчал:

– В новостях видел.

– Испугался?

– А вы-то как думаете?

– Поэтому квартиры выставлять стал?

– Давайте не будем об этом. Пожалуйста, – подавленно воззвал Ханыгин.

Теперь Аксенов смотрел на него с жалостью.

– Паш, если ты боишься, что он тебя найдет и отомстит за ту подставу – не переживай. Во-первых, не найдет. Его сейчас ищут менты всей страны, он особо опасный преступник. А во-вторых, скоро его поймают и закроют. После побега он получит пожизненное, это я могу гарантировать.

– Хорошо, – кивнул Ханыгин.

– Ты знаешь, куда он может податься? Кто у него из корешей здесь остался? Тебе это зачтется. Если ты поможешь закрыть Жилу во второй раз, тебе многое простят. Может, даже условку получишь.

Ханыгин помедлил, но затем сухо и сдержанно, всем своим видом показывая отсутствие всякого желания общаться, бросил:

– Я просто видел его по телевизору. И все.

Аксенов зашел в бар, когда было около восьми вечера. Несмотря на время, в заведении было немноголюдно, лишь за тремя столиками сидели несколько тихих компаний. Аксенов кивнул бармену в знак приветствия.

– Леонидыч на месте?

– Отлучился куда-то, сейчас подойдет. Что вам?

– Да как всегда. И орешки какие-нибудь, хорошо?

Пока бармен набирал пиво в кружку, Аксенов присел за столик у окна. Он любил садиться именно здесь – было видно припаркованную перед баром машину.

Поправляя пояс, из подсобки вышел Крылов. Пузатый и усатый мужчина, в униформе охранника, с резиновой дубинкой на поясе. Увидев Аксенова, он разулыбался и уселся рядом.

– Здорова служивым. Опять приперся, алкоголик? Когда работать будешь?

– На себя посмотри, – с усмешкой парировал Аксенов. – Как ни зайдешь, не на посту. Опять в туалете торчал? У тебя простата шалит или чего?

– Моя простата дай бог каждому, – подхохотнул Крылов.

Знакомы они были целую вечность. Когда-то, когда Аксенову было 12 лет, Виктор Крылов был участковым в его районе, а сам Аксенов, с самых юных лет наблюдающий перед собой вечно пьяную и одутловатую физиономию отца-пропойцы, был первым кандидатом в гопники. До пьянок или наркотиков дело еще не дошло, но с юными отморозками-дружками Аксенов уже бил окна в магазинах и бомбил ларьки.